– Нет уж, благодарю, – буркнул Джоакин.

– Это чего же? Не понял всей выгоды? Едем в таверну, я тебе растолкую! Зуб даю: наняться к торговцу – отличная мысль! Даже не знаю, зачем мы на замок время тратили…

Вдруг дорога задрожала под ними. Топот копыт загрохотал в ушах, навстречу приятелям вдоль аллеи несся отряд всадников. Передний кричал, надсадно перекрывая грохот:

– С доррроги! Дорррогу герцогине!

Сзади донесся скрип – замок открывал ворота, готовясь принять отряд. Берк вильнул на обочину, увлекая за собой Джоакина. Спустя пару вдохов мимо них пронесся отряд.

Первым летел золоченый рыцарь на роскошном вороном жеребце. А следом, отставая от лидера на два шага, ехала девушка.

Джоакин глядел на нее. Глядел, не мигая. Глядел, не дыша. Джоакин не знал, где находится, и что делает. От его тела остались одни глаза – остальное было без надобности. Миг, за который леди Аланис промчалась мимо, все длился и длился, и длился… Джоакин смотрел ей вслед, сквозь дорожную куреву и спины всадников, сквозь створки ворот, сомкнувшихся за отрядом… и был уверен, что все еще видит девушку.

Леди Аланис сопровождала дюжина рыцарей – Джоакин заметил их краешком глаза. Самый блеклый из этих рыцарей выглядел так, что Джоакин рядом с ним казался бы нищим прокаженным… но это не имело значения. Замок переполнен, гарнизону не нужны ни воины, ни конюхи, ни лакеи – но и это не имело значения. Спустя месяц имперская пехота осадит цитадель, и всем, кто останется внутри, придется жрать крыс и подметки с сапог. Эта мысль тоже утратила всякую важность.

– Ну что, Джо, двигаем? – спросил Берк, когда улеглась взбитая подковами пыль.

Молодой воин уставился на спутника, будто на умалишенного. Джоакин твердо знал: что бы ни случилось, чего бы ни стоило, он не уйдет от Эвергарда.

Август 1774г. от Сошествия

Первая Зима

Роберт Эмилия Герда рода Агаты, кузен молодого герцога Ориджина, являл собою отличное доказательство того, что люди не меняются с годами. Роберт Ориджин был фаталистом и в тридцать лет, и в двадцать, и в десять. Даже младенцем он был весьма фаталистичным – кто помнит, тот подтвердит. Всю свою жизнь Роберт свято верил, что все на свете – в руках Праматерей. Как они решили – так и будет; что положено – то и случится. Человек не в силах изменить что-либо, как ни старайся. Даже если кажется, будто принимаешь решения, на что-то влияешь – это иллюзия. Ты всего лишь реализуешь то, что предначертано Праматерями.

Такие убеждения вовсе не сделали Роберта смиренной овечкой. Подростком он начал службу грея, в шестнадцать получил красно-черный плащ, в девятнадцать командовал ротой, в двадцать три – батальоном. Будучи юношей, считал выигранные поединки, а когда перевалил за дюжину, сбился со счета и больше не давал себе труда. Ходил с лордом Десмондом в Шейланд и в Рейс, и в Закатный Берег. Турнирами пренебрегал – ерунда это. Лишь однажды в Нортвуде на спор принял участие и сделался чемпионом… Словом, кайр Роберт был обычным Ориджином, не хуже прочих.

Его мировоззрение выражалось в кромешном, непрошибаемом спокойствии при любой жизненной ситуации. Роберта невозможно было удивить или выбить из колеи. Что бы ни случилось, он принимал как должное и реагировал одним словом: «Ага». Или в крайнем случае: «Бывает». Кого-то убили – ага, кто-то тяжко хворал и выздоровел – бывает. Сошла лавина, снесла родовое имение – и такое бывает. За ночь выиграл в кости полсотни эфесов – ага. Роберт, вообще-то, был не азартен, но в ту ночь Праматери распорядились – он и сыграл. В Закатном Берегу оказался в безнадежной ситуации: с одной ротой, прижатый вражескими эскадронами к замковой стене, – ага. Прикинул: что угодно Светлой Агате? Ей угодно было, чтобы Роберт бросился на штурм. Он и полез – одной ротой. Замок пал. Позже герцог Десмонд хвалил его: «Ты – герой, племянник. Это легендарный успех». Роберт ответил: «Бывает, милорд». А днем позже скакал в чистом поле, конь угодил копытом в нору, и Роберт расшиб голову – так сильно, что всю зиму провалялся на грани смерти. Он и тут сказал бы: «Бывает», – да не смог, поскольку лежал без сознания.

А когда оклемался, старый герцог поручил ему дело.

– Очень важное дело, почетное, – сказал герцог, но замялся. Казалось, боялся унизить племянника.

– Ага, милорд.

– Наши денежные трудности растут из года в год. Ситуация становится плачевной. Я хочу поручить казну герцогства человеку, которому полностью доверяю, – одному из Ориджинов. Хочу, чтобы ты, Роберт, занялся этим.

Другой бы протестовал: что за дело для воина?! Убеждал бы: я выздоровел, рана зажила, готов к любому сражению! Намекнул бы осторожно: младший сын вашей светлости, Эрвин, справится намного лучше… А Роберт не спорил, даже ни о чем не спросил. Раз так случилось – значит, Праматерям угодно.

– Ага, милорд.

С тех пор шесть лет кайр Роберт заведовал всей казной герцога Ориджина.

К этому делу подходил он добросовестно, как и к любому другому. Старательно изучал отчеты управителей, крупные суммы выдавал только под расписки, каковые складывал в сундуке под замком. Раз в месяц брал на себя труд лично просуммировать все доходы и вычесть расходы. Если деньги тратились на что-либо видимое глазу – ремонт крепостной стены, строительство моста или дороги – ездил проверить, как идут дела. При этом Роберт продолжал носить кайровский плащ и меч на поясе. Управители боялись его, как сизого мора. Если прежде кто-то и воровал из герцогской казны, то теперь о краже не могло быть и речи.

Однако Великий Дом Ориджин продолжал беднеть. Кайр Роберт зорко следил за тем, куда расходуются деньги, но откуда они берутся – он имел смутное представление. Конечно, Роберт знал: основной источник доходов – налоги с торговли, ремесленных цехов и вольных крестьян. Но какова должна быть сумма этих доходов?.. На нее влияла масса факторов: урожай или неурожай, овечий мор, текущие цены на шерсть, торговая политика Южного Пути, даже столичная мода!.. Роберт Ориджин не разбирался во всей этой чепухе, и не пытался. Он видел ситуацию так: доходы зависят от воли Праматерей. Если им будет угодно, доходы вырастут. Как правило, Праматерям было угодно обратное.

Каждый сезон кайр Роберт докладывал своему дяде:

– Милорд, доходы упали на десятину против минувшего года. Я смог сократить расходы лишь на пол-десятины, так что по итогу остались в убытке.

Герцог хмурился:

– Куда деваются чертовы деньги?..

Роберт принимался обстоятельно отвечать, герцог кривился, как от кислого вина. Роберт выкладывал на стол учетные книги и векселя. Герцог рычал:

– Хватит, довольно! Скажи коротко: в чем беда?

– Праматерям угодно, чтобы доходы упали, – невозмутимо сообщал Роберт.

– Холодная тьма… Что можно сделать?

– Будем надеяться, милорд, что в следующем году станет лучше, – советовал Роберт. Герцог следовал совету.